09.03.2006Франция: новые ядерные приоритеты
19 января 2006 года в центре управления французскими ядерными силами президент Франции Жак Ширак выступил со следующим заявлением: «Руководители государств, которые хотели бы использовать террористические средства, ровно как и оружие массового поражения против нас или даже рассматривали бы возможность их использования, должны знать, что в этом случае они подвергнут себя твердому и надлежащему ответу. Мы можем ответить как обычными вооружениями, так и другими видами оружия». Президент также добавил, что структура и организация ядерных сил страны обеспечивает возможность «гибкого» и оперативного контрответа в отношении любых угрозу нацбезопасности Фрации.
По некоторым сведениям, в составе французского военно-морского флота находятся три субмарины класса SNLE-NG. Четвертую субмарину данного класса планируется ввести в строй в 2008, завершив таким образом первый этап начатой еще в 1996г. программы перевооружения подводного ядерного флота. Субмарины класса SNLE-NG вооружены 16 баллистическими ракетами Aerospatiale M45/TN71, которые в состоянии преодолеть расстояние в 11тыс.км. Каждая из этих ракет вооружена 6 ядерными боеголовками мощностью 150 килотонн каждая. В целом, ядерный потенциал французской армии составляет 300 – 350 боеголовок. В январе же 2006г. было подтверждено, что французские ученые разработали новый тип боеголовки, предназначенной для взрывов в верхних слоях атмосферы. Возникающие в результате взрыва электромагнитные импульсы в состоянии вывести из строя электронику противника. Официальные источники сообщают также, что в ближайшем будущем планируется сократить количество боеголовок на баллистических ракетах, что существенно увеличит их радиус дальности и эффективность поражения.
На цели перевооружения и модернизации ядерных сил только в 2005г. Франция потратила 3,5 млрд евро. Известно также, что военно-морская доктрина этого государства исходит из наличия 6 ядерных подлодок, две из которых должны постоянно находиться в соответствующих базах ВМС страны, а остальные четыре – нести дежурство в далеких океанском плавании.
Судя по недавним заявлениям высшего руководства Франции, Париж явно склонен практически актуализировать стратегическую концепцию так называемого «гибкого ядерного реагирования». С политической точки зрения, «гибкое реагирование» с использованием ОМУ призвано обеспечить наибольшую защищенность государства в современных условиях «стратегической неопределенности». Официально, лишь США и Россия до сих пор подтвердили готовность использования неконвенциональных способов парирования угроз безопасности. Теперь уже и Франция, на уровне доктринальной политики примкнула к дуэту ядерных сверхдержав, открыто заявив о решительности посредством «точечных» ядерных ударов противостоять террористическим угрозам и «всем тем, кто стремится войти в состав ядерного клуба». Последнее обстоятельство, по сути, свидетельствует об очевидном стремлении французов, наравне с РФ и США, расширить «политические возможности» использования ОМУ. Правда, в отличие от американской ядерной стратегии, преобразования во французской ядерной концепции пока еще менее институционализированы. Однако подвижки, происходящие в ядерной политике Франции, по всей видимости, предопределят некоторые видения международных и региональных развитий, в связи с чем можно сделать некоторые предварительные предположения.
Во-первых, стратегическое измерение новых ядерных приоритетов непосредственно связано с сохранением и «модернизацией» статуса Франции - как автономного ядерного силового центра. Принципиальная позиция Франции– при любых обстоятельствах поддерживать незыблемой независимость ядерных сил Франции, - не подвергается каким либо изменениям на протяжении вот уже нескольких десятилетий. Координируя основные составляющие ядерной политики с командно-организационными «нормами» НАТО, окончательное решение об использовании ядерного оружия Франция всегда оставляла за собой. Эта позиция осталась неизменной и с окончанием холодной войны. Так, несмотря на откровенные демарши целого ряда стран, в 1996г. в районе атолла Муруроа Франция провела серию ядерных испытаний в целях совершенствования собственных СЯС. Более того, в среднесрочной перспективе на вооружении ВМС появится новая баллистическая ракета М-51, «с соответствующей боеголовкой», способная более точно и эффективно поражать цели на дальних расстояниях.
В контексте происходящих трансформаций французской ядерной доктрины, вполне очевидным представляется определенный отход от некогда доминирующей концепции «тотальной» ядерной войны, рассматривающей использование ОМП в качестве последней, крайне меры – ultima ratio. Несомненно, важнейшая функция ядерного оружия – сдерживание потенциального агрессора, - в обозримом будущем продолжит играть ключевую роль в обеспечении обороноспособности Франции. Однако, определенные нововведения в оперативном планировании использования неконвенциональных вооружений кажутся неизбежными. Опосредованно об этом намекну и Ж. Ширак: «Право оценки масштаба угроз и их потенциальных последствий принадлежит президенту».
Во-вторых, примечательно, что заявление Ж. Ширака совпало с участившимися за последний период призывами Вашингтона всячески укреплять и «модернизировать» трансатлантические отношения на базе военно-технических возможностей НАТО. В этой связи стоит обратить внимание на некоторые аспекты трансатлантического сотрудничества. Не секрет, что качественный и количественный разрыв в области военных технологий, новых типов вооружений, ресурсов по их внедрению между европейскими инициативами в области безопасности (ESDP) и американскими ВС велик. И в ближайшей перспективе вряд ли европейцам удастся существенно сократить отставание в военной сфере от американцев, опираясь лишь на собственные силы. Можно предположить, хотя бы теоретически, что углубление этой «пропасти» между союзниками по НАТО в перспективе может привести к значительным препятствиям в оперативной совместимости натовских войск. Не секрет, что американские стратеги уже сейчас практически разрабатывают методологию ведения войн нового поколения (сетецентричные), что предполагает применение принципиально иных, «не классических» подходов ведения боевых действий. Если упомянутая тенденция продолжит превалировать, то под вопросом может оказаться евро-американская совместимость в военной области.
Но в действительности такой сценарий кажется маловероятным: американская стратегическая мысль рассматривала и сейчас рассматривает европейский континент в качестве важнейшего «опорного» региона в своей глобальной стратегии. Потому как минимум было бы наивно ожидать, что в отношении европейских союзников американская сторона склонна стимулировать «необратимые процессы». Последние американские заявления о необходимости усилить пошатнувшиеся атлантические отношения, скорее всего, предоставляют основания для предположений иного толка. После выказывания соответствующих знаков «лояльности» со стороны ЕС и отдельных европейских стран, США могут ускорить в рамках НАТО внедрение технологических «новшеств» (C4I) военного характера, которые уже прошли «экспертизу» на американской почве. Такие развития, естественно, могут не только усилить и без того значительное американское присутствие в Европе, но и сделать необратимым «подчинение» европейской оборонных инициатив НАТО. Так, к примеру, более или менее удавшаяся инициатива европейцев – европейские силы быстрого реагирования – уже в значительной степени зависят от технической базы НАТО.
Очевидно, что для Франции, акцентирующей и защищающей свою особую роль в евро-атлантическом сотрудничестве, такие развития неприемлемы. В этом контексте примечательно, что Париж указывает еще на одну побудительную причину пересмотра схемы ядерной политики: обеспечить безопасность союзников и «стратегически важных перевозок», что, в свою очередь, может автоматически предполагает понижение порога применения ядерного оружия.
В-третьих, Франция довольно жестко выразила свое отношение к иранской ядерной программе: начальник Генштаба французской армии А. Бентежа открыто обвинил исламский режим Ирана в «опасной» попытке создать ядерное оружие. В ответ на изменение тональности позиции Парижа, министерство иностранных дел Ирана выступило с ответным жестким заявлением: «этим Жак Ширак приподнял завесу над скрытыми намерениями ядерных держав использовать ОМП в качестве инструмента в политических играх ».
Определенное ужесточение французской позиции в иранском вопросе (Париж все же против силового варианта решения), по-видимому, обусловлено несколькими обстоятельствами. Прежде всего, начальный формат переговоров с иранской стороной, «евротройка – Иран», явно отошел на задний план, когда иранское досье было передано в МАГАТЭ, тогда как один из членов «евротройки» – Великобритания, «довольно-таки плавно» может присоединиться к ряду стран, ведущих жесткий диалог по данному вопросу – США, России и Китаю. Понятно, что такое положение дел, когда в урегулировании одной из ключевых ближневосточных проблем статус ЕС снижается до всего лишь инструментального, не может удовлетворить политические (и геополитические) амбиции Парижа. В создавшихся условиях у Франции было два взаимоисключающих варианта действия: или, как это было накануне иракской войны, явно оппонировать жестким американским подходам, или предпочесть «наиболее уравновешенную позицию державы, несущей ответственность за глобальную безопасность». Как свидетельствуют последние развития, Франция склонна предпочесть второй вариант.
Возврат к списку
Другие материалы автора