ВИРТУАЛЬНОЕ СЧАСТЬЕ ПОБЕЖДАЕТ РЕАЛЬНОЕ

15.03.2022

ВИРТУАЛЬНОЕ СЧАСТЬЕ ПОБЕЖДАЕТ РЕАЛЬНОЕ

Георгий Почепцов

Мы все время жили в приоритетности виртуального, когда религия и идеология, будучи виртуальными, выдавали себя за реальность. Они всеми силами предопределяли нашу жизнь и поведение в реальности. Поэтому столь важна смерть как окончательный переход из виртуальности в реальность, который во всех культурах обставляется во многом как торжество виртуального путем моделирования совершенно иного типа поведения.

Виртуальность лучше моделирует реальность, чем даже реальность сама себя. В реальности всегда присутствуют внесистемные элементы, которые не поддаются единому обобщению. Виртуальность в этом плане всегда системна, она моделирует реальность, которой на самом деле в таком виде нет, поскольку это тот образ реальности, который сконструировали в нашей голове.

Конструкторов реальности в наших головах никак не меньше, чем строителей настоящей реальности. Именно голова является целью и приоритетом для большого количества задач и подготовленных специалистов. При этом нам продиктовываются в первую очередь приоритеты и интересы власти, поскольку именно она обладает если не наиболее сильным инструментарием воздействия, то всегда наиболее массовым. Власть невозможно не услышать.

Симулякр Ж. Бодрийара как раз акцентирует силу виртуального над реальным, когда он пишет так: “Сегодня абстракция это больше не абстракция карты, дубликата, зеркала или концепта. Симуляция это больше не симуляция территории, референтного существа, субстанции. Она есть порождение моделями реального, лишенного происхождения и реальности: гиперреального. Территория больше не предшествует карте, ни переживает ее. Отныне территории предшествует карта – прецессия симулякров – теперь она [карта] порождает территорию” [1].

И еще: “Скрывать значит делать вид, что не имеешь того, что есть на самом деле. Симулировать значит делать вид, что имеешь то, чего нет на самом деле. Одно отсылает к присутствию, другое – к отсутствию”.

Два “домашних” примера превращения виртуального в реальное. “Лебединое озеро” не только “знаменовало” ГКЧП, но до этого стало выступать в виде музыки на похоронах первых лиц: “Зрители советского телевидения привыкли к телеконцертам по большим государственным праздникам. Так, на День милиции 10 ноября 1982-го они приготовились смотреть выступления звёзд эстрады и СССР, однако вместо концерта начался балет “Лебединое озеро”. Праздничную программу отменили из-за смерти генерального секретаря Леонида Брежнева. Почему работники телевидения выбрали из всей культурной коллекции Союза именно “Лебединое озеро”? Точно неизвестно. Возможно, роль сыграла популярность балета. Или кто-то вспомнил историю его написания, когда Чайковский заканчивал работу над балетом в неделю после Пасхи, так называемую Фомину неделю, на которую выпадает праздник поминания усопших Радоница. В любом случае, из балета-любимчика “Лебединое озеро” превратилось в поминальную песню. Через два года его покажут по телевизору опять, на этот раз скончается генсек Юрий Андропов. Потом снова через год зрителям придётся смотреть балет по случаю смерти генсека Константина Черненко” [2].

И такой же пример перехода из виртуальности в реальность дал В. Жириновский и его партия, созданные ЦК и КГБ, чтобы забрать голоса недовольных. А. Яковлев писал в своей книге “Сумерки”: “Я помню, как во время перерыва между заседаниями какого-то очередного собрания члены политбюро сели пообедать. Михаил Сергеевич был хмур, молча ел борщ. Поднялся Крючков и сказал примерно следующее: «Михаил Сергеевич, выполняя ваше поручение, мы начали формировать партию, назовем ее по-современному. Подобрали несколько кандидатур на руководство». Конкретных фамилий Крючков не назвал. Горбачев промолчал. Он как бы и не слышал, а может быть, и действительно ушел в себя. А вот что рассказывает по этому поводу Филипп Бобков («Диалог», № 10, 2000): «В русле идей Зубатова ЦК КПСС предложил создать псевдопартию, подконтрольную КГБ, через которую направить интересы и настроения некоторых социальных групп. Я был категорически против, это была чис¬тая провокация». Тогда за это взялся сам ЦК. Один из секретарей партии занимался этим. Так они «родили» известную либеральную демократическую партию и ее лидера, который стал весьма колоритной фигурой на политическом небоскло¬не». Лукавит Филипп Денисович. Партию создавали совместными усилиями ЦК и КГБ. Да и название, по моим догадкам, придумал Бобков. Удачное, кстати сказать, название” ([3], см. также [4]).

Удачность названия несколько условна, ведь она просто повторяла известное: КПСС – Коммунистическая Партия Советского Союза и ЛДПР – Либерально-Демократическая Партия России. И почему-то главный “демократизатор” не возмутился и не сказал там, что партии создают не КГБ. И удача была не в названии, а в самом Жириновском, который привлекал внимание своим нестандартным поведением.

Привлечение внимания и удержание внимания – разные процессы, но все равно акцент на внимании тут является главным. Государство должно создавать такую коммуникацию, которой поверят. Для государства не так важна правда, как вера в нее. И сама эта вера делает такую информацию правдой.

Сводки Совинформбюро, которые правил Сталин, все равно были сильнее реальности, даже тогда, когда они от нее отклонялись. А реальность такова, что 28 панфиловцев не было. Это так в то время “отрапортовали” корреспондент и редактор газеты [13]. Это было подхвачено пропагандой и переведено на другой уровень, где уже не работает разница между правдой и неправдой. На уровне виртуальном, где “живет и здравствует” пропаганда, действуют другие закономерности. На этом уровне находится кино, литература, искусство, которые, в отличие от пропаганды, даже не скрывают того, что они не являются точным и достоверным отражением действительности.

Еще более запутанной выглядит история “Молодой гвардии”, где виртуального оказалось даже больше, чем правды. Уже в 1947 году была секретная докладная, вскрывавшая массу несоответствий: “Считаю своим долгом довести до сведения секретариата ЦК ВЛКСМ следующее: роман Фадеева “Молодая гвардия” подвергается самой беспощадной и, надо сказать, справедливой критике. Молодежь, учительская общественность и родители молодогвардейцев обвиняют Фадеева в том, что он незаслуженно выдвинул на первый план Кошевого, снизил образ Громовой и особенно Ивана Земнухова, которого весь город считает организатором, руководителем и душой “Молодой гвардии”. Жители Краснодона, не стесняясь, открыто, рассказывают об этом всем приезжающим экскурсантам, делегациям и одиночкам. Они обвиняют Фадеева в том, что он ни у кого из краснодонцев, кроме Кошевой, не был. Они, в частности, утверждают, что Фадеев неверно показал и всю организацию в целом. В то время как в действительности “Молодая гвардия” представляла из себя большую серьезную организацию, делавшую часто больше, чем другие партизанские подпольные организации области, в романе этого нет. В романе Фадеев изображает, наоборот, какую-то детскую игру школьников в подполье. Не удались ему и образы основных героев. Их внутренний, духовный облик не раскрыт писателем. В действительности каждый из них был гораздо ярче, самобытнее и глубже. А получилось это потому, что Фадеев ограничился рассказами Кошевой, которая, как многие утверждают, не имеет ни малейшего представления о деятельности “Молодой гвардии”. Ее обвиняет (при том не столько родители, которые больше молчат, сколько сверстники молодогвардейцев и другие жители города) в том, что она умело использовала обстановку и приписала то, что делали другие, своему сыну” [14].

Многое и многое другое вскрывается, когда в сторону отходят требования идеологии и пропаганды. Это было невозможно в кризисной ситуации, когда война удерживала свои требования, жестко наказывая за отступления от них.

Под валом критики оказался и Фадеев, но ничего изменить уже было нельзя, даже было в результате запрещено, так как книга была запущена в социальную память, а это изменить невозможно.

Фадеев нашел себе формулу защиты, что он писатель и ситуация для него была такой: “Почему же Фадеев вывел в романе “Молодая гвардия” под именем Стаховича – Третьякевича? Приписал ему роль предателя? Мы несколько раз задавали Фадееву эти вопросы. Фадеев умный человек, хороший писатель, он обычно отвечал так:

– Я имел полное право, как писатель, так как я находил нужным писать. Вот и все.

А в действительности получается, что под именем предателя Стаховича в книге “Молодая гвардия” имеется в виду Третьякевич. Это видно на многих фактах. Кто-то сжигает биржу труда в Краснодоне. Третьякевич участвовал реально в этой операции, наряду с другими. В книге это делает Стахович. В книге содержится и ряд других эпизодов. Значит, где Третьякевич выполнял боевые задания, они приписываются Стаховичу, поэтому, хочешь – не хочешь, у нас все так и понимал, и в Ворошиловграде, и в Краснодоне, как по линии комсомольской, так и по линии партийной, что Стахович Фадеева – это и есть Третьякевич. Только не всегда ясно, почему своего Стаховича Фадеев писал с Третьякевича и сделал его предателем” [15].

Близкая ситуация развернулась и вокруг З. Космодемьянской, которая не была гражданским лицом, как повествовала пропаганда, а была в числе заброшенной группы разведчиц, которые поджигали дома жителей, чтобы у немцев не было возможности селиться. И тут тоже возникли родственники, получавшие награды: “Анатолий Найман вспоминал, что для прекращения спора Ахматова любила внезапно заявить: “Кто здесь мать Зои Космодемьянской – вы или я?” Оказывается, однажды Анна Андреевна во время какой-то поездки оказалась в составе делегации вместе с матерью культовой героини, которая к месту и не к месту бравировала этой фразой. Рассказ Наймана напомнил мне архивный документ, в котором инструктор ЦК ВЛКСМ сетовал на мать Олега Кошевого главному комсомольскому секретарю А. Н. Шелепину (или “железному Шурику”, как его называли за глаза). В отличие от родителей других погибших участников овеянной легендами “Молодой гвардии”, только Елена Кошевая ездила в составе делегаций за границу и по городам СССР. Более того, она еще была награждена орденом Красной Звезды. Даже бабушка Кошевого Вера Коростылева “за активную помощь “Молодой гвардии” в деле ее конспирации” была представлена к медали “За боевые заслуги”. Однако на поверку выяснилось, что ни мать, ни бабушка не имели никакого отношения к подпольной деятельности молодогвардейцев. Но дело было сделано, и срывать награды с них никто не стал. В то же время ряд настоящих подпольщиков вообще не был представлен к государственным наградам, так как их имена в момент сотворения мифа о “Молодой гвардии” не были известны” [16].

В тексте Фадеева обнаружили искажения из-за того, что он полагался на малое число источников, среди которых оказалась мать О. Кошевого: “Не улучшило, а скорее обострило обстановку в Краснодоне посещение города известным писателем А. Фадеевым. Информация о том, что было в городе в период оккупации, как создавалась и что сделала “Молодая гвардия”, попала к писателю от Е.Н. Кошевой, ярко и убедительно пересказавшей все то, что она слышала от других, что знала сама. ЦК ВЛКСМ предоставило Фадееву обширный документальный материал. Писатель беседовал с работниками следственных органов. Материалы, как заявлял Фадеев, произвели на него огромное впечатление и были положены в основу романа. А.А. Фадеев сознательно нарушил неписаный закон творчества, согласно которому браться за создание произведений о важнейших исторических событиях следовало лишь после того, как они отойдут в далекое прошлое. В результате в его романе историческая действительность смешалась с вымыслом, приобрела художественную форму, но вместе с тем утратила и часть своей достоверности” [17].

Статья полностью

Возврат к списку

Другие материалы автора