КИБЕРПРОСТРАНСТВО И КИБЕРВЫЗОВЫ

29.06.2017

КИБЕРПРОСТРАНСТВО И КИБЕРВЫЗОВЫ

Гагик Арутюнян
Исполнительный директор НОФ «Нораванк»

Ставший в наши дни глобально значимым Интернет и сопряженные с ним цифровые технологии сформировали некую новую среду – киберпространство¹, под которым понимается то компьютерно-интернетное воображаемое, виртуальное пространство, в котором индивид утрачивает способность дифференцировать реальный мир от искусственно выстроенного мира.

Эксперты военной сферы трактуют этот термин с другой точки зрения: под «киберпространством» они понимают «глобальный домен в пределах информационного пространства, состоящий из взаимозависимой сети информационных технологических инфраструктур, включая интернет, телекоммуникационные сети, компьютерные системы, а также встроенные в них процессоры»².

Отметим, что закрепление термина кибер в лексиконе ИБ не случайно, так как кибернетика (по-гречески – искусство управления) предполагает такую сферу науки, в которой изучаются задачи получения и передачи, сохранения и обработки информации в сложных системах управления (будь то машинами, живыми организмами или человеческими сообществами).

Созданное при помощи компьютерных, цифровых технологий киберпространство предоставляет беспрецедентные возможности для коммуникации и обмена информацией, и в этом плане выступает важнейшим фактором развития человечества. Согласно подходам некоторых исследователей, разворачивающимся в киберпространстве процессам присуща своеобразная идеология – так называемый Netism (Сетеизм), основу которого, учитывая почти неограниченные возможности разнообразных проявлений личности в киберпространстве, составляет радикализованный либерализм или так называемый гиперлиберализм³. В пространстве с подобным идейным контентом потерявший связь с реальностью индивид – homo virtualicus – вполне может довольствоваться возможностями, предоставляемыми киберпространством, и не воспринимать происходящее в реальном мире [1]. Пожалуй, это обстоятельство можно объяснить тем, что для «граждан» киберпространства практически не срабатывает действующее в тоталитарных системах правило, согласно которому в случае разрыва между контентом преподносимой пропаганды и реальностью общество начинает так или иначе восставать против господствующей системы. Именно поэтому полностью «либерализованный» homo virtualicus может зачастую оставаться равнодушным относительно утверждающихся вживе тоталитарных идей и порядков и ничего не делать для их изменения. В связи с этим заметим, что появляющиеся в виртуальном пространстве «фейки» более чем неэффективны и вдобавок получают опровергающие их ответы от разнообразных ботов⁴. Между тем известно, что для любой политической системы выход из-под общественного контроля чреват тяжелыми социальными и политическими последствиями.

Очевидно, что столь широкие права отдельных личностей как в реальном, так и в виртуальном пространстве практически неизбежно попирают права остальных. Поэтому сегодня это трудно контролируемое пространство выступает площадкой не только для военно-политических действий, порой не имеющих ничего общего с законом (к которым мы еще вернемся), но и для действий сугубо криминального характера, которые, несмотря на свою так называемую виртуальность, приводят к вполне «материализованным» последствиям.

В контексте сказанного отметим, что на сегодня примерно в 130 странах действуют группы взломщиков сети или, как их принято называть, хакеров⁵, которые ежемесячно разрабатывают миллионы новых вредоносных программ и ежегодно совершают сотни миллионов кибератак⁶. Их цель – нанести финансово-экономический урон «условному противнику» – конкурирующим бизнес-организациям, или просто получить личную выгоду⁷

От подобных атак США в 2016г. потеряли $108 млрд., Китай – $60 млрд., а Германия – $58 млрд. А в целом вследствие интернет-атак ущербы мировой экономики в 2016г. составили $575 млрд., однако уже с 2017г. ожидается, что в результате кибератак мировой экономике в общей сложности будет нанесен ущерб в размере $1.0 трлн., что составит около 2% мирового ВВП. Заметим также, что в представленные данные не включены огромные суммы, которые тратятся с целью защиты от подобных атак [2].

Но дело не только в том, что совершаются чисто финансовые махинации. Кибератаки позволяют вывести из строя промышленные структуры: согласно данным, опубликованным «Лабораторией Касперского», в 2016г. в 27,5% общемировой промышленной системы были обнаружены вредоносные программы⁸.

В этой сфере особо опасны атаки на ядерные инфраструктуры. Например, в 2009-2010гг. был организован цикл кибератак на ядерные объекты Ирана: внедренные в их управленческую систему вирусы типа «Stuxnet» уничтожили около 1000 центрифуг, обогащающих уран. Очевидно, что подобным атакам могут подвергнуться, в частности, атомные электростанции, что может привести к гуманитарным и экологическим катастрофам. Примечательно, что причиной аварий как на Чернобыльской АЭС (1986г.), так и, несколько позже, на японской Фукусиме-1, согласно некоторым версиям⁹, были целенаправленные действия со стороны других стран.

Как видим, кибератаки стали распространенным явлением, поэтому логично, что представившимися возможностями широко пользуются также в политической сфере. Киброперации и их систематизированный конгломерат – кибервойны (так называемое пятое измерение войны, помимо суши, моря, воздуха и космоса) – позволяют, в частности, очень эффективно воздействовать на основную критическую инфраструктуру условного противника – систему управления. Таким образом, несмотря на технологические особенности, в содержательном плане кибероперации и кибервойны являются составной частью более обобщенных информационных операций и войн и подчинаются соответствующим классическим определениям [3].

В то же время, разворачивающиеся в киберпространстве войны, благодаря своим, как мы уже отмечали, «материализованным» результатам, влияют на геополитические процессы сильнее, чем информационные операции, осуществляемые в реальном пространстве. Подобному положению способствует и то, что крайне сложно выяснить, кто именно осуществляет кибероперацию: известно, что сегодня раскрываются лишь 3-4% киберпреступлений. Однако даже после раскрытия нужно учитывать, что конкретная хакерская группировка может подчиняться или курироваться не только со стороны государственных специальных служб и структур. Зачастую хакеры выполняют заказ негосударственных организаций или действуют самостоятельно, следуя своим убеждениям и представлениям. В любом случае нужно констатировать, что идентификация исполнителей киберопераций и их заказчиков – гораздо более трудная задача, нежели в ситуации с традиционными информационными операциями.

Последние обстоятельства создают широкие возможности дл разного рода политических спекуляций, и в результате подобные атаки приводят к напряженности даже во взаимоотношениях крупных держав.

Об этом свидетельствует, например, обострение отношений РФ-США, обусловленное «вмешательствами» «русских хакеров» в президентские выборы в США в 2016г. Этот инцидент фактически не доказан, однако атмосфера, сложившаяся в обществе благодаря бурной реакции политически ангажированных СМИ, дала повод администрации США выслать из страны большую группу российских дипломатов (см., например, [4]).

На данном этапе в разы увеличиваетя количество вышеупомянутых и множества аналогичных политических развитий, обусловленных комплексными информационными операциями (см., например, [5, 6]). В результате, некоторые негосударственные структуры, исходя из собственных корпоративных интересов, порой могут осуществить комплексные информационные операции, которые способны направлять позиции политического руководства той или иной страны, в то время как раньше считалось, что внешняя информационная политика – прерогатива государственных структур. Исходя из этих реалий, некоторые эксперты слоняются к мнению, что на сегодня не «война есть продолжение политики другими средствами» (согласно известной формулировке классика военного искусства Карла фон Клаузевица), а зачастую «политика есть продолжение информационных войн другими средствами».

¹ Термин введен в оборот канадским писателем-фантастом Уильямом Гибсоном.

² Микрюков В.Ю., Информационные войны, http://nic-pnb.ru/analytics/informatsionnye-vojny/.

³ Савин Л.,Кибергеополитика: вопросы идеологии, http://katehon.com/ru/article/kibergeopolitika-voprosy-ideologii, Treanor P., Internet as Hyper-liberalism, 1996, http://web.inter.nl.net/users/Paul.Treanor/net.hyperliberal.html.

⁴ По-английски bot (сокращенное от robot(робот)) – специальная комптюерная программа, автоматически распространяющая в интернете необходимые мнения и комментарии.

⁵ От английского hacker – резать, взламывать.

⁶ По данным http://www.agcs.allianz.com/.

⁷ Некоторые эксперты отмечают, что хакеры совершают свои действия для получения не только материальной выгоды, но и удовольствия от нанесения вреда интернет-пользователям.

⁸ http://www.kaspersky.ru/.

⁹ Катастрофа в Чернобыле была организована, чтобы ударить по СССР, http://www.km.ru/v-rossii/2017/03/24/798483-katastrofa-v-chernobyle-byla-organizovana-chtoby-udarit-po-sssr.

Источники и литература

1. G. Harutyunyan, Homo virtualicus in the context of post-democracy and information security, 21st Century, #1(9), p. 5, 2011.

2. Грамматчиков А., Вандышева О., Идет кибервойна народная // Эксперт, #5, с.13, 2017.

3. Гриняев С., Поле битвы – киберпространство. – Мн.: Харвест, 2004.

4. Черненко Е., Начало политической кибервойны // Россия в глобальной политике, #6, с. 134, 2016.

5. Kostopoulus G.K., Cyberspace and Cybersecurity. – CRC Press, Taylor &Francis Group, Soca Raton, London – New York.

6. Մարտիրոսյան Ս., Անձնական կիբեռանվտանգության հիմունքներ. – Եր., «Նորավանք» ԳԿՀ, 2016, 62 էջ (Мартиросян С., Основы личной кибербезопасности. – Ер.: НОФ «Нораванк», 2016, 62 с., на арм.яз.).

Возврат к списку

Другие материалы автора