РЕГИОНАЛЬНЫЕ ПРОЦЕССЫ И АРМЯНСКИЕ ОБЩИНЫ БЛИЖНЕГО И СРЕДНЕГО ВОСТОКА

03.05.2017

РЕГИОНАЛЬНЫЕ ПРОЦЕССЫ И АРМЯНСКИЕ ОБЩИНЫ БЛИЖНЕГО И СРЕДНЕГО ВОСТОКА

Ваграм Овян
Старший эксперт Арменоведческого центра НОФ «Нораванк», секретарь Научно-экспертного совета

Столпами армянской диаспоры Ближнего и Среднего Востока являются армянские общины Ливана, Сирии, Ирана и Турции¹. Другие армянские общины по своей численности и количеству организационных структур существенно уступают им и рассматриваются в основном как общности местного значения.

Все четыре общины находятся перед угрозой исчезновения. Несмотря на то, что после освобождения Алеппо сирийской правительственной армией как местные национальные власти, так и региональные и общенациональные армянские структуры взялись за восстановление местной армянской общины, тем не менее множество проблем нуждается в решении. Во-первых, община уже понесла огромные потери вследствие сирийского кризиса. До освобождения города численность местной армянской общины по самым оптимистическим прогнозам составляла около 10 тысяч человек. Кроме того, война в Сирии еще не закончилась. Группировки ИГ находятся в Идлибе, на расстоянии всего 60 км от Алеппо. Сирийские правительственные войска освободили город Алеппо, но не провинцию. А перспективы утверждения окончательного мира все еще неопределенны. Следовательно, сегодня армянскую общину Сирии, сумевшую ценой невыразимых лишений сохранить свои последние крупицы от гибели, только с оговорками можно причислять к столпам армянской диаспоры Ближнего и Среднего Востока, наряду с армянскими общинами Ливана, Ирана и Турции.

Хотя положение в других странах относительно стабильнее (во всяком случае, несравнимо с царящей в Сирии ситуацией), тем не менее, учитывая как опыт прошлого, так и ход и возможные сценарии развитий, можно сказать, что в не столь далеком будущем не исключена также дестабилизация в этих странах.

Нынче хрупкий мир царит только в Ливане. Будучи небольшой страной, Ливан, тем не менее, характеризуется этническим и религиозным многообразием. Здесь сталкиваются интересы как региональных держав, так и сверхдержав, и это вкупе с практически постоянной нестабильностью в любой момент может стать причиной возникновения военной ситуации². Следовательно, возникновение новой нестабильности в Ливане вполне вероятно, что связано с возможным кризисом, обусловленным внутренними и внешними факторами.

В случае Ирана можно сказать, что хотя при президенте Бараке Обаме взаимоотношения ИРИ и США значительно потеплели (в связи с достигнутыми 24 ноября 2015г. в Женеве договоренностями вокруг ядерной программы Ирана), однако кризис между этими двумя странами все еще не преодолен. Не будем забывать, что между США и Ираном с 1979г. по сей день нет дипломатических отношений. И в дальнейшем также не исключено обострение отношений между двумя странами, тенденции которого видны уже сегодня. Сразу после последних президентских выборов в США отношения Иран-США уже показывают тенденцию обострения, что обусловлено на этот раз уже внешней политикой новой администрации США. Во-первых, подчеркнутая произраильская политика президента Дональда Трампа не может не найти соответствующего резонанса в Иране, и, во-вторых, после ракетных испытаний Ирана новая администрация США возобновила экономические санкций в отношении этой страны, а президент Дональд Трамп не исключил военные операции против ИРИ. Таким образом, после последних президентских выборов в США американо-иранские отношения могут вернуться на уровень отношений при президенте Махмуде Ахмадинежаде (2005-2013гг.), когда обе страны временами находились на пороге войны (вооруженного столкновения). В Иране также после очередных президентских выборов умеренных или реформаторов могут заменить консерваторы (сторонники жесткой линии) и пойти на конфронтацию с США.

Что же касается Турции, то к традиционным в этой стране гонениям в отношении национальных и религиозных меньшинств и армянофобии в последние годы прибавляются такие дестабилизирующие внутреннюю жизнь Турции факторы, как:

- обострение курдского вопроса, ставшего довольно актуальным, в частности, в контексте сирийского кризиса,

- борьба между секулярностью и исламизмом, самым ярким проявлением которой была неудачная попытка военного переворота 15 июля 2016г.,

- участившиеся террористические акты,

- вовлечение Турции в ближневосточный и, в частности, сирийский кризис,

- ухудшение отношений с Западом и возникший вследствие этого экономический коллапс,

- авторитарные стремления президента Эрдогана сосредоточить власть в своих руках посредством конституционных реформ,

- политическое насилие в стране после попытки военного переворота (2016г.) – задержания и аресты государственных чиновников, сотрудников силовых структур, оппозиционных политических деятелей³, журналистов, закрытие оппозиционной газеты «Заман».

Помимо вышеупомянутых обстоятельств, истории известно, что турецкие власти имеют привычку использовать международную нестабильность для сведения счетов с национальными и религиозными меньшинствами. Лучший пример тому – осуществление Геноцида армян в годы Первой мировой войны. И сегодня, если под влиянием вышеупомянутых факторов в Турции и регионе сложится нестабильная ситуация, не исключено, что турецкие власти не упустят повода в очередной раз свести счеты с неблагоприятным для них армянским элементом.

Отметим, что, помимо традиционной армянской общины, в Турции есть также большое количество трудовых мигрантов из Республики Армения, не имеющих гражданства этой страны и зачастую проживающих там нелегально. В случае возникновения нестабильной ситуации этот пласт армянства также может стать мишенью для насилия и ярости турецких властей и вневластных реакционных элементов: еще в 2010г. на официальном уровне из уст тогдашнего премьера, нынче – президента Турции Реджепа Эрдогана уже была озвучена подобная угроза.

Исходя из форс-мажорных ситуаций, в случае ударов по армянским общинам Ливана, Ирана и Турции они либо перестанут существовать, либо настолько ослабеют, что их существование будет почти символическим, как, например, в случае армянской общины Египта: ранее одна из процветающих общин армянской диаспоры, с середины 20-го века она постепенно ослабела, потеряв свою былую роль.

Возможный удар по главным общинам армянской диаспоры Ближнего и Среднего Востока и – как итог – их ликвидация в целом могут поставить под сомнение существование армянской диаспоры в этом регионе. А это будет тяжелым ударом для всей диаспоры, поскольку, во-первых, армянские общины этого региона являются непосредственными носителями западноармянской цивилизации (цивилизационного кода или гена)⁴, и, кроме того, они являются диаспорообразующими общинами⁵, так как на сегодня многие лидеры диаспоры (руководители общенациональных структур, редакторы и пр.) являются выходцами из этого региона, именно здесь в свое время учреждались многие общенациональные организации диаспоры⁶, и сегодня там находятся многие общенациональные структуры⁷.

К сожалению, в сложившейся ситуации трудно предложить мало-мальски эффективный рецепт для спасения армянских общин Ближнего и Среднего Востока. До сих пор применялись такие традиционные шаги, как:

- формирование вооруженных групп из мужчин армянских общин и поручение им защиты армянских кварталов (во время ливанской гражданской войны и сирийского кризиса),

- деятельность скорой помощи и реабилитационного структуры,

- материальная помощь (продукты питания, одежда, лекарства и пр.), предоставляемая Арменией, общинами диаспоры и общенациональными структурами.

Эти традиционные варианты, будучи важными, тем не менее, лишь частично смогли спасти положение, в целом не сумев пресечь если не ликвидацию, то хотя бы существенное ослабление общин.

Не нужно также связывать особых надежд с вовлечением армянских ВС в составе международных миротворческих миссий, поскольку а) они дислоцированы не во всех армянонаселенных странах (армянские миротворческие силы сегодня есть только в Ливане), б) в их непосредственные функции не входит защита армянских общин. Присутствие армянских миротворческих сил в лучшем случае может иметь психологическое значение для армянских общин.

В упомянутых обстоятельствах лучшее, что могут сделать Армения и диаспора, – это быстро и безопасно направить сегменты оказавшегося в кризисных ситуациях армянства в Армению, согласно логике католикоса Арама Первого: «Если миграция, то только в Армению». Иными словами, репатриация, предполагающая последовательность взаимосвязанных шагов – от прогнозирования кризисных ситуаций до интеграции репатриантов в армянское общество.

¹ Численность армянской общины Ливана составляет 70-80 тысяч, Ирана – 80 тысяч, Турции – 80 тысяч человек. Численность сирийских армян до сирийского кризиса 2011г. составляло около 70 тысяч человек. Нынче, согласно данным министерства диаспоры РА, она составляет 25 тысяч человек.

² См., например, Իրան Հըզպալլայի միջոցով «պատգամ» կ'ուղարկէ Իսրայէլին եւ Թրամփին, Նոր օր, 2017թ., 23 февраля, #8.

³ В частности, следует упомянуть задержание сопредседателей прокурдской Демократической партии народов Салахеттина Демирташа, Фигена Юксекдага и девяти активных деятелей (депутатов Мили меджлиса).

⁴ Следовательно, их ликвидация станет большой потерей с точки зрения обеспечения перманентности западно-армянской цивилизации.

⁵ См., например, Г. Атаналян, Սուրիոյ միջազգային տագնապը եւ սուրիահայութեան հերոսական պայքարը, Гандзасар, февраль, #2, 2017, с. 8-9.

⁶ ВБС (1906г.), Общенациональный армянский образовательный и культурный союз (1928г.) и пр.

⁷ Самой значительной структурой можно считать католикосат Великого Дома Киликийского. Особого упоминания заслуживает также единственный вуз диаспоры – Бейрутский университет Айказян.

Возврат к списку

Другие материалы автора