РЕИНКАРНАЦИЯ ГУАМ?

04.09.2014

РЕИНКАРНАЦИЯ ГУАМ?

Сергей Саркисян

В марте 2014 года МО США опубликовало очередной «Четырехлетний обзор оборонной политики» (Quadrennial Defense Review (QDR)¹), в котором представлены конкретизированные планы военного ведомства страны по реализации интересов Соединенных Штатов, очерченных в Стратегическом руководстве по обороне², в частности, таких как:

- восстановление равновесия в Азиатско-Тихоокеанском регионе для сохранения мира и стабильности;

- продолжение политики по укреплению безопасности и стабильности в Европе и на Ближнем Востоке;

- поддержка глобального подхода к борьбе с экстремистскими и террористическими угрозами, с акцентом на Ближнем Востоке и в Африке;

- сохранение приоритетности инвестиций в технологии, с одновременным сокращением и более компактной дислокацией армии;

- наращивание усилий по укреплению ключевых альянсов и партнерских отношений.

В оборонной стратегии особое значение придается:

- защите национальной территории недопущению и отражению нападения на Соединенные Штаты, поддержке гражданских властей в смягчении последствий возможных атак, а также стихийных бедствий;

- построению глобальной системы безопасности для поддержания региональной стабильности, сдерживания противника, поддержки союзников и сотрудничества с партнерами для решения общих проблем безопасности;

- проецированию силы и достижению решительной победы над агрессором, уничтожению террористических сетей и способности к оказанию гуманитарной помощи и ликвидации последствий стихийных бедствий в любом регионе мира.

Для поддержания функциональности глобальной системы безопасности под руководством США, возможности проецирования силы и достижения решительной победы авторами доклада предлагается осуществление конкретных шагов, в частности:

- развертывание дополнительных военно-морских сил передового базирования в критически важных регионах, например, в Азиатско-Тихоокеанском – для снижения времени реагирования на кризисную ситуацию и сокращения требуемых затрат;

- развертывание группировок с новыми комбинациями кораблей, авиационных средств и сил по реагированию на кризис. Это позволит более гибко поддерживать действия регионального командования в боевых и в чрезвычайных ситуациях;

- оптимизация использования совместных военных учебных заведений за рубежом, проведение учений с целью повышения готовности к взаимодействию союзников и партнеров с ВС США;

- заключение соглашений о предоставлении доступа, чтобы обеспечить Вооруженным силам США дополнительную стратегическую и оперативную гибкость в случае кризиса.

Вместе с тем, в Обзоре расставлены новые акценты военно-политической стратегии Соединенных Штатов Америки.

Во-первых, заявлено, что сокращение военного бюджета коснется всех видов и родов войск, а также научно-технических исследований, если только они не предполагают ощутимую отдачу и прорывные прикладные технологии в самой ближайшей перспективе.

Во-вторых, приоритетным для США, в соответствии с т.н. «стратегией Обамы», становится Азиатско-Тихоокеанский регион. Акцент на него сделан в связи с тем, что:

- в АТР смещается центр глобальной экономической активности;

- в настоящее время именно там опасно углубляются противоречия между региональными государствами;

- у оборонного ведомства нарастает обеспокоенность возможным снижением в регионе уровня американского военного присутствия.

Однако, несмотря на ужесточение политики экономии бюджетных средств и перенос фокуса внимания на Азиатско-Тихоокеанский регион, значительное место в Обзоре отведено безусловной необходимости укрепления США своей лидирующей роли во всем мире. Достичь этого предполагается через усиление имеющихся и создание новых региональных военно-политических альянсов. То есть, это означает намерение Соединенных Штатов сохранить свое глобальное лидерство при сокращении собственных затрат через разделение ответственности с региональными партнерами.

Собственно, о Южном Кавказе в Обзоре не сказано ни слова. Иран упоминается исключительно в связи с необходимостью недопущения разработки им ядерного оружия и угроз, которые представляют уже имеющиеся у него на вооружении и только еще разрабатываемые баллистические ракеты. А Центральная Азия – в связи с выводом войск из Афганистана, продолжением борьбы с терроризмом и необходимостью оказания помощи его силам безопасности.

Однако интересна проекция на Черноморско-Каспийский регион основных идей, изложенных в Обзоре, особенно в свете все углубляющегося кризиса вокруг Украины.

Например, руководитель аналитического центра «Stratfor» (США) Джордж Фридман считает, что в условиях, когда оптимальной политикой в отношении России снова становится политика сдерживания, «государства, расположенные на оси Эстония-Азербайджан, прежде всего заинтересованы в сохранении суверенитета перед лицом российской мощи. Остальная Европа в безопасности, и ее страны просто не готовы прилагать финансовые и военные усилия для решения проблемы, которую, на их взгляд, можно решить с минимальным для них риском. Следовательно, Америка при осуществлении любой своей стратегии должна будет действовать в обход НАТО, или как минимум создавать новые структуры для наведения порядка в регионе»³.

По его мнению, «Польша, Румыния и Азербайджан должны стать теми постами, вокруг которых будет строиться новый альянс» при участии государств Прибалтики, Украины, Молдовы и Грузии. Однако подобный союз, объединяющий пять не самых сильных государств-членов НАТО и четырех возможных кандидатов на вступление в эту организацию, в принципе не отличается от, собственно, НАТО с ее партнерскими программами.

Представляется, что в случае реализации подобного сценария во внешней политике США, более приемлемым для Вашингтона будет создание по периметру России (и Китая) альянсов без прямого участия, но при активной поддержке США и НАТО. В нашем регионе вероятный состав подобного альянса – те же Украина, Молдова, Грузия и Азербайджан. То есть «старый» ГУАМ, но с переносом акцента на военно-политические задачи.

Хотя и здесь имеются свои сложности. Как в Азиатско-Тихоокеанском регионе, так и в Европе, в том числе и на Южном Кавказе, в условиях фактической многополярности мира у государств все сильнее проявляются внеблоковые тенденции. Если Япония, Южная Корея и другие страны АТР стремятся к углублению экономического сотрудничества с Китаем, оставаясь в военно-политическом альянсе – пусть и неформализованном – с США, то и в Черноморско-Каспийском регионе возникает вопрос о соизмерении экономической выгоды вхождения в новые военно-политические альянсы с весьма вероятными перспективами, как минимум, банальной потери рынка России. А немалые трудности – как политического, так и экономического характера – в отношениях с РФ уже и так поджидают все государства, подписавшие Соглашение об ассоциации с ЕС.

Кроме того, в русле озвученной Пекином стратегической экономико-коммуникационной инициативы «Экономический пояс Великого Шелкового пути» Южный Кавказ еще больше приблизился, если вообще не оказался внутри сферы стратегических интересов Китая.

Переход от двуполярного мира к мультиполярному привел к дисперсному распределению «центров силы», имеющих весьма специфичные собственные интересы.

В украинском кризисе Европейский союз, пожалуй, впервые сыграл полновесную, может, и не полностью самостоятельную роль «центра силы»: с оглядкой на него, и при его приглашении к установлению ассоциативных отношений, в Украине произошел раскол. Но раскол общества произошел не на две – прозападную и пророссийскую, – а на три части. Самой многочисленной, но в то же время и самой нестабильной, стала часть общества, которая пока находится в пассивном ожидании конкретных и адресных предложений от ЕС – в первую очередь, в финансово-материальном плане. И если в ближайшие 3-5 месяцев Брюссель не сможет удовлетворить ее запросы, то весьма вероятно возникновение в стране новых очагов социально-политической напряженности, и уже более глубокий раскол Украины пройдет вдоль новых линий и охватит новые территории. Он станет значительно более затратным и для Брюсселя, и для Москвы, а в какой-то степени, и для Вашингтона.

Европейскому союзу придется намного сложнее еще и из-за того, что значительной помощи в радикальной перестройке собственных экономик – а именно это, по большому счету, и предполагает имплементация Соглашений об ассоциативных отношениях с ЕС – будут ожидать еще и Грузия с Молдовой. Хотя они и не соизмеримы по территории, населению и инвестиционным запросам с Украиной, но требуют к себе особого внимания. В первую очередь, это относится к Грузии, которая может стать или открытыми воротами, или закрытым шлагбаумом на пути целого ряда так важных для Евросоюза экономических, в том числе транзитных – энергетических и транспортных, альтернативных России – проектов. К тому же, в настоящее время Тбилиси пытается сбалансировать свою внешнюю политику за счет улучшения отношений с Москвой, а также восстановить с Россией экономические связи в как можно более полном объеме.

У Молдовы – свои проблемы. Не только Приднестровье, но и Гагаузия имеет устойчивое скептическое отношение к последствиям подписания Кишиневом Соглашения об ассоциации с ЕС и свое будущее видит в Евразийском союзе. У Тирасполя, впрочем, как и у Брюсселя, здесь времени на окончательное решение о выборе своих интеграционных предпочтений чуть больше – полтора года. Но однозначные дивиденды от подписания Соглашения должны стать очевидными уже в самое ближайшее время.

Азербайджан, имея определенный запас экономической – нефтегазовой – прочности и осознавая, что выступление ЕС в качестве «центра силы» является дебютным, а потому и не обреченным на несомненный успех, минимизировал свои отношения в рамках программы Евросоюза «Восточное пространство» еще на ее начальной стадии. К тому же, свои внешнеполитические приоритеты он формирует с ориентацией на Турцию и США, а не на Брюссель. Однако и он не заинтересован менять имеющийся баланс сил в регионе без весомых гарантий на получение экономических, военно-политических и территориальных дивидендов, в первую очередь, в Нагорно-Карабахском конфликте.

В том случае, если новый региональный военно-политический альянс в том или ином составе все же будет создан, то это, в частности, позволит:

- закрыть, по крайней мере, на некоторое, но достаточно длительное время, вопрос приема в НАТО новых членов (Грузии, Молдовы и Украины), весьма непопулярный в самом Альянсе;

- отложить перспективу приема в ЕС новых государств через их членство в НАТО (путь, по которому прошли многие восточноевропейские государства);

- скоординировать их региональную политику (в том числе, и в первую очередь – по отношению к России);

- переложить задачу по восстановлению территориальной целостности нежеланных кандидатов на них самих, сорганизованных в единый, но отдельный блок;

- дистанцироваться от наиболее резких, резонансных и неприемлемых в демократических обществах шагов во внутренней и выпадов во внешней политике государств-членов нового альянса.

¹ Quadrennial Defense Review 2014, March 4, 2014.

² 2012 Defense Strategic Guidance, January 5, 2012.

³ U.S. Defense Policy in the Wake of the Ukrainian Affair, http://www.stratfor.com/weekly/us-defense-policy-wake-ukrainian-affair, April 8, 2014.

«Глобус» аналитический журнал, номер 7, 2014

Возврат к списку

Другие материалы автора